Зима в Прикарпатье, как правило, случалась сморкающейся, кашляющей, чихаюшей, в общем, со всеми признаками простуды или гриппа. Снег, выпадал крайне редко и, как правило, не доживал до следующего дня. А температура ниже -5 градусов, переносилась, из-за сумасшедшей влажности, куда хуже минус 20-ти, где-нибудь в Сибири. А потому, невесть откуда свалившийся, после привычной слякоти, 15-ти градусный мороз на 8-е марта, иначе, как аномальным явлением и не назовёшь.
То, что Международный Женский День, с момента его появления, (душевное спасибо большевикам), любимейший и широко отмечаемый всеми мужиками праздник – аксиома. Потому едущий на « жигулёнке» наряд всенародно любимой, доблестной милиции совсем не удивился, когда в неглубоком кювете, напротив городской больницы, заметил лежащего мужчину. Тем более, что время приближалось к 3-м часам ночи: то есть, самое подходящее времечко, чтобы любимый праздник закончить в канаве.
Попробуйте представить военнослужащего, стоящего в строю по стойке смирно, только в горизонтальном положении. Примерно такую картинку увидели служители правопорядка, когда покинули уютную, натопленную кабину «жигулёка». Майор лежал вытянув руки по швам, подбородок приподнят, шинель застёгнута на все пуговицы, шапка, как положено, на два пальца от бровей, ноги: пятки вместе, носки врозь. Если бы какой-нибудь дотошный строевик захотел обнаружить недостатки в форме одежды и строевой выправке, его ожидало бы жестокое разочарование: придраться было не к чему!
- Давай, буди его!- обратился лейтенант к молоденькому сержанту.
Аккуратно и даже нежно сержантик попытался выполнить полученный приказ. Взяв майора за лацканы шинели, он слегка встряхнул его…
- Вставайте, пожалуйста, товарищ майор! Так и простудится недолго!
Нулевой результат, раззадорил лейтенанта:
- Что ты с ним, как с бабой? Он же в стельку! Разве так разбудишь? Дай-ка я, а то пока ты его разбудишь, и мы околеем!
Лейтенант , ухватив майора за те же лацканы, энергично встряхнул его:
- Давай, майор! Просыпайся! Замёрзнешь на хрен!
Обнаружив, что результат оказался аналогичным, лейтенант попытался поднять майора, сопровождая данные действия вполне подходящими обстановке, всем известными словами:
- Бл..! Давай! Вставай!
Тщетность, затраченных усилий окончательно вывела лейтенанта из себя. Оно и понятно. Одно дело раскатывать в тёплой машине и совсем другое, на 15-ти градусном морозе попытаться привести в чувство абсолютно бесчувственное тело.
- Ну, погоди! Я тебе ща, мать твою…!!!
Набрав горсть снега, лейтенант очень энергично начал растирать щёки майора. Сержант, с любопытством наблюдающий за происходящим, вдруг заметил:
- Товарищ, лейтенант! А ведь он даже не краснеет! Как был синим, так и остался, вылитый покойник!
Лейтенант мгновенно прекратил растирания и как-то странно, и даже испугано посмотрел на сержанта.
- Покойник???
Замёрзшими и отчего-то вдруг, трясущимися руками, лейтенант попытался обнаружить пульс у лежащего без каких-либо признаков жизни майора.
- А пульса-то, вроде, и правда, нет?!
- Ну, х..ли, стоишь, как три тополя? Давай мухой в больницу! Врача зови, мать твою! – сержант, не дожидаясь окончания высокохудожественной речи командира, рванул к дверям больницы, которая, к счастью, как говорилось выше, находилась на расстоянии не более 10-ти метров.
Время тянулось мучительно долго. Сержант не появлялся. Лейтенант, успевший, как положено, доложить, куда положено о случившемся, нервно курил одну сигарету за другой. Наконец, (прошло не менее 40 минут), противно скрипнула больничная калитка. Пред светлы очи лейтенанта, предстали: сержантик и неопрятный, помятый мужчина, в накинутом, поверх больничного халата, пальто. Аромат, мгновенно озонировавший морозный воздух неповторимым букетом красок, не оставил сомнений в том, что доктор исключением не являлся и женский праздник даже очень уважал.
- Тебя только за смертью посылать, бл…! – набросился лейтенант на подчинённого и осёкся, бросив взгляд на лежащего майора.
- Ты что за ним – лейтенант указал на доктора, - во Владивосток бегал?
- Так я… так он…- бессвязно пытался оправдаться сержант,- никак он…
- Спокойно, мужики,- доктор опустился на колени. Одной рукой он расстёгивал майорскую шинель, другой щупал пульс.
- Ну, чего шумите? Дело-то житейское. Ежели, живой, - откачаем, а ежели наоборот, то торопиться и нервничать вообще не имеет смысла.
Доктор, приложил ухо к груди майора, а затем, достав из кармана пальто ужасно измятую салфетку, поднёс её к губам лежащего.
- В морг – бесстрастно изрёк эскулап и, повернувшись к остолбеневшим блюстителям порядка, нетвёрдой походкой направился к больничной калитке.
- Я позвоню,- бросил он на ходу,- подождите, минут десять… ангелы прибудут…
Каждый раз щлёпая на службу после какого-нибудь праздника, я рассуждал о том, что это натуральный садизм заставлять людей в таком состоянии…Впрочем, трезво, (по возможности), взглянув на вещи, так же неизменно приходил к выводу: если бы этого не случалось, то человечество однажды придумав один-единственный праздник, праздновало бы его до сих пор.
Морозное утро 9-го марта бодрило, радовало, возвращало к жизни, словом было, как нельзя, кстати, и к месту. Однако, полк притопывавший, припригивавший на месте уже добрых пол - часа, в ожидании командира полка, потихонечку начинал замерзать и недоумевать. Такого ещё не случалось. Давно уже были даны все указания командирами эскадрилий, рассказаны все новые анекдоты. Даже вчерашние воспоминания тех, кто мог вспомнить, иссякли, а командира всё не было. Наконец, начальник штаба полка, уразумев, что дальше держать в строю эдакую массу народа, глупо, зычно гаркнул:
- Разойдись! Можно перекурить!
Нервно комкая шапку, сверкая абсолютной лысиной, начштаба направился к учебному корпусу. Но не успел он преодолеть и половину пути, как из-за угла, так же, комкая в руках папаху, вырулил командир полка.
- Полк! Равняйсь! Смирно!- начштаба, бегом рванул назад, к месту построения.
- Равнение направо! – печатая шаг, начштаба двинулся навстречу командиру, позабыв одеть шапку.
- Товарищ полковник! Полк…
- Вольно!- командир оборвал его на полуслове.- Доигрались! Бл…!!!
В расстёгнутой шинели, держа папаху в правой руке, командир направился к середине недоумевающего строя.
- Доигрались, бл…! Сукины дети!!!
В таком состоянии командира своего, которого все искренне любили и уважали, видеть нам ещё не доводилось.
- Сколько раз я вам долдонил: во всём надо знать меру! Во всём! Ну, выпил кружечку, другую! Мало? Ну, ещё пару кружечек! Но зачем нажираться до оху….я???
Тут надо заметить, что командир наш, мужичище был здоровенный и крепкий во всех отношениях. И когда вещал про кружечки, именно их и имел в виду: эмалированные, двухсотграммовые кружечки. Потому эти его поучения обычно вызывали улыбку. Я, к примеру, если бы осилил однажды эти четыре кружечки, вряд ли имел бы честь рассказывать вам эту историю. Но сейчас, отчего-то, ни у кого кружечная теория улыбки не вызвала.
- Сегодня ночью, в районе городской больницы, нарядом милиции, обнаружен лежащим в канаве майор Громов. Прибывший врач констатировал смерть! Вот так, бл…, товарищи, бл…, офицеры!!!
Сказать, что сообщение это, как принято в таких случаях, произвело эффект разорвавшейся бомбы, не могу, ибо, скорее, это было сродни действию нервно-паралитического газа. Юрий Михайлович Громов, начальник штаба 2-ой эскадрильи, конечно, порой и позволял себе лишнего, но мужик был отличный, сердечный, а потому всеми любимый. Тем более, что на службе он ни-ни, короче, знал, когда, где и с кем.
Командир выглядел растерянным и подавленным.
- Ну, бл…, как теперь жене сказать? И что? Одно дело: погиб при исполнении, и совсем другое… А дети? Как им жить-то? Гвардии майор Громов замёрз пьяный в канаве!!! Эх! Мать вашу так!!! – саданув со всей дури, ни в чём неповинную папаху о землю, размахивая на ходу руками, почти бегом командир направился к учебному корпусу…но…не дошёл… Помните детскую игру: Море волнуется раз, море волнуется два, море волнуется три, морская фигура на месте замри! Я не очень уверен, что окаменевшая командирская фигура являла собой, именно, морскую. Впрочем, большого значения это не имеет, поскольку через пару секунд, так же мгновенно окаменел, рванувший, как положено, за командиром, начштаба.
Почти одновременно более полутысячи голов повернулись в сторону окаменевших фигур командира и начштаба.
Строевым, как положено, ступня 40 сантиметром от земли, под козырёк, навстречу командиру, печатая шаг, двигался ГВАРДИИ МАЙОР СОВЕТСКИХ ВВС, НАЧАЛЬНИК ШТАБА 2-ой ЭСКАДРИЛЬИ, ЮРИЙ МИХАЙЛОВИЧ ГРОМОВ!!!
……………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………
Воспоминания гвардии майора Громова, Юрия Михайловича, о незабываемой
ночи, проведённой им в морге городской больницы, в ночь с 8-го на 9-е марта.
( записано мной, со слов майора Громова Ю.М.)
( Повествование, уважаемого Юрия Михайловича, о причинах приведших его в три часа ночи в уже известную, канаву, опускаю, ибо оно довольно типично и банально.)
- Очухался, я братцы, от того, что ужасно замёрз! Темно, как у негра в ж…Башка, сами понимаете,- чугуниний!!! Не помню, ни хрена!!! Последняя искорка сознания, как сидел в кабаке с какой-то дамой и даже, вроде как, договорились к ней ехать…
Себя руками полапал, всё на месте, вроде…только голый я совершенно! Ну, думаю, хоть и пьяный, но не совсем же идиот?! Не мог же я просто так обнажиться? Не мог, факт! Слева от себя, лап-лап…точно! Голое тело !!! Справа…лап-лап… блин! Ещё одно !!! Ну, думаю, это же полная Швеция выходит, групповуха! А я, баран афинский, проспал всё!!! Башка разламывается, но соображаю, наверстать-то никогда не поздно! Темнотища - выткни глаз! Значит, время ещё есть! Решил с левой начать. Правая, кумекаю, учует, сама присоединится. Ну, как положено, давай руками шарить, где положено. Дальше, братцы, и вспоминать жуть берёт! Да, нет, не сообразил я ещё ни черта и не о том вовсе. Смущало, конечно, немного, что холодная уж больно, какая-то и не реагирует никак…но ведь выпили-то сколько? Бывает…дело в другом…руку-то я туда…БЛ…!!! МУЖИК!!! Ну, справа, я уже без предварительной подготовки, - рукой прямо туда! ОПЯТЬ МУЖИК!!! Чуть крыша не съехала!!! К ПИДОРАМ ПОПАЛ!!! Только этого не хватало!!! Так дело не пойдёт, решаю, надо выбираться. Сперва хотел пидоров этих будит, что выпустили, а потом подумал: хрен их знает ,а вдруг буйные или хуже того, трёкнутые…не-е…уж лучше сам…Одно смущало: одежда где? Искать надо, а главное выход где? Слез я с лежанки, кстати, внимание обратил, что ни матраса на ней, ни подушки, ни одеяла?! Притон, думаю, пидористический! Во, попал!!! Ну, да, чего теперь? Выбираться надо! Долго я, братцы, в темноте этой проклятущей шарил. Голых там обнаружилась – пропасть! Но всему, слава богу, конец приходит. Нашёл я дверь, только заперта она оказалась. Не открыть, никак! Делать нечего, мыслю, ломиться надо. Хрен с ним! Разбужу педиков! Выхода-то нет! Барабанил я, в дверь эту со всей дури, по моим ощущениям, почти час. И от того, что никто из соседей моих даже не шелохнулся, в башке моей стали зарождаться смутные подозрения. Только, в виду того, что шестерёнки мои мозговые ворочались в тот момент со скрипом, требуя немедленной смазки, созреть, подозрения эти не успели.
Неожиданно дверь распахнулась и в дверном проёме, на пару секунд, нарисовался какой-то старик, и тут же пропал. Когда глаза мои привыкли к свету, я обнаружил дедушку, лежащим на полу, у распахнутой двери.
Что было дальше, можно в двух словах: Прочитав на наружной стороне двери: МОРГ, я минут пять щипал себя за все места, благо совершенно голому человеку сделать это совсем не сложно. Убедившись, что не сплю, ещё минут 15-ть пытался привести в чувство деда. Осознав тщетность своих усилий, направился за помощью. Слава богу, что дежуривший в эту ночь врач, оказался мужиком не слишком впечатлительным. Отключился он совсем на чуть-чуть. Выпив с ним по сто грамм спирта, мы направились приводить в чувство медсестру. Она попалась мне навстречу, когда я разыскивал доктора. С ней провозились довольно долго, поэтому помощь к дедушке, открывшему дверь морга, подоспела с большим запозданием. Когда, наконец, мы добрались до него, то картина, которую мы удостоились чести лицезреть, впечатляла. Дед сидел на полу и беспрестанно крестился!!!
Вот, в общем, братцы, и вся история. А командир наш, как всегда прав,- это я теперь знаю точно! Ну, выпил кружечку-другую, не хватило? Ещё пару кружечек! И хватит! Нажираться - то зачем???
P.S.
Завершая своё повествование, хочу сказать, что, конечно, не обошлось без тех, кто воспринял рассказ Юрия Михайловича, как очередную армейскую байку. Что ж, это вполне естественно: факт, чтобы стать фактом, в любом деле требует подтверждения. Всем сомневающимся, Юрий Михайлович показывал номерок, написанный химическим карандашом на его левой пятке, пока тот окончательно не стёрся.
